Мудрость, привлекательность, можно сказать, сила сказки в ее метафоричности. А использование метафор — является одним из основных средств психоанализа

:: Мудрость сказки

Если Вы ждете от психолога совета, то психолог должен быть неким мудрым старцем (лучше, если с белой бородкой), который все знает и способен дать единственно верный совет. Задумайтесь, не отражен ли где-то уже этот образ мудрого старца?

Где? Конечно в сказках и мифах. Герои многих сказок встречают на своем пути такого мудрого советчика. Он дает такое указание, следуя которому герой сказки или мифа может достичь своей цели.

Сказки и мифы - плод народной фантазии, а не написанное на заказ литературное произведение. В этом их мудрость. Фантазия всегда выражает образы бессознательного. А так как сказки не являются фантазией только одного человека, а есть плод многовекового творчества самых разных людей, - мы в них находим универсальные (присущие всем людям) образы (или, как говорят психологи, архетипы)

Образ (или архетип) мудрого старца, или любой другой типический образ, именно которые сказки и мифы отображают, в психологии называются архетипическими образами. Эти бессознательные образы, выраженные в сказках посредством фантазии, свойственны всем людям (по крайней, мере в данной культуре). Архетипические образы присущи бессознательному человека изначально, генетически, всем людям и каждому человеку. Наши фантазии, например, о прекрасной и, одновременно, мудрой девушке-жене, принце-спасителе, добром и злом волшебнике (маге, экстрасенсе) и, в конце концов, о мудром советчике - присущи нам не потому, что сказки "навеяли" эти образы, а потому, что они присущи нашей психике изначально, как инстинкты (см. про Бабу-Ягу статью Наши кошмары первых дней жизни). Сказки же только выражают архетипические образы посредством фантазии авторов сказок, которых столько же, сколько и рассказчиков. Так как сказка является плодом коллективного творчества - сами образы сказок называют еще образами коллективного бессознательного, подчеркивая этим их всеобщность, этнокультурную (и даже межкультурную) универсальность.

Так вот, образ мудрого старца, могущего дать мудрый совет, - изначальный образ, присущий каждому человеку. Но, несмотря на то, что это только фантазия о мудром старце, которого реально не существует (вы или кто-то из ваших знакомых уже в самом деле получили заветный совет?) - эти фантазии имеют большой практический смысл. Дело в том, что в суете поисков мудрого старца (если мы будем далее развивать параллель с "мудрым психологом") мы напрочь забываем, какого рода советы дает этот старец в сказках. Вспомните, что во всех сказках (а чаще в мифах), где присутствует образ мудрого старца, следовать совету такого мудрого старца не так уж просто… Хотя, справедливости ради, надо заметить, что во многих русских сказках порой герои получают четкие и простые инструкции, которым очень легко следовать, не затрачивая особых усилий. Или же получают заветное универсальное, волшебное средство. Образ "Емели", который все получает "по щучьему велению", - это также архетипическое выражение нашей мечты.

И как часто мы ищем в жизни свою щуку или золотую рыбку! Но возможно ли ее найти?

Если мы не имеем дело со сказкой, где воплощается детская фантазия о легком исполнении всех желаний, а это сказка (или миф) о достижении заветной цели - следует обратить внимание на типичные особенности характера совета, который получает герой сказки или мифа.

Во-первых, этот мудрый старец (кем бы он ни был, седобородым волхвом, старичком-боровичком, сгорбленной старухой с клюкой или филином) дает совет именно этому герою, пригодный именно для его ситуации и для достижения именно его цели.

Во-вторых, сам совет такого мудрого старца не очень-то легко понять, а чаще вообще невозможно понять, он даже кажется каламбуром, насмешкой. Только в дальнейшем, в процессе разворачивающихся событий, герой сказки начинает понимать, что же имел в виду его советчик.

В-третьих, такой совет в сказках (и особенно в мифах), порой, бывает крайне сложен для выполнения, герой сказки затрачивает значительные усилия и преодолевает непреодолимые препятствия, чтобы следовать этому совету, и достичь свой цели.

Если даже в сказке не бывает все просто и запросто, можно ли надеется на это в жизни?

То, что мы находим в сказках (и именно в этом привлекательность сказки), в психоанализе называется переносом содержания бессознательного в литературное творчество (всем известная сублимация). Особое значение здесь играет то, что сказки являются плодом коллективного многовекового творчества многих людей - всех рассказчиков сказки (до тех пор, пока сказка не будет записана и не станет "мертвой"). Каждый рассказчик дополнял и уточнял ее фантазийное содержание - поэтому образы сказок универсальны, они отражают суть фантазий любого человека.

В универсальности содержания сказок (применимости для любого и каждого) - мудрость сказки. Но не конкретная мудрость, которой не существует, - а мудрость метафоры. Вспомните: сказка - ложь, да в ней намек.

Мудрость, привлекательность, можно сказать, сила сказки в ее метафоричности. А использование метафор - является одним из основных средств психоанализа (подробнее об этом я писал в другом месте). Анализ сказок помогает понимать психологию человека. Средством же индивидуального психоанализа является анализ собственного (персонального) мифа, который есть у любого человека (даже у самого, что ни наесть, реалистичного).

далее >>>

Архетип (изначальный, исконный, архетипический образ) - основополагающий термин аналитической психологии К. Юнга. В литературе этому термину соответствует то, что именуется образом фантазии. Архетип - это не психическое отображение внешнего объекта, архетип только косвенно связан с восприятием внешнего объекта, он покоится на бессознательной деятельности фантазии и имеет психологический характер фантастических представлений. На примитивной ступени, т.е. в душевном укладе первобытного человека (или ребенка), внутренние образы легко переносятся в пространство, как видение, в этом содержится основа верований примитивного человека в сверхъестественных существ, на основе чего и родились народные сказки и мифы (и в этом суть наивной веры детей в эти сказки).

Хотя архетипы не имеют значения действительных реальных явлений, однако для душевного переживания они все же, при некоторых обстоятельствах, могут иметь гораздо большее значение. Архетипам присуща огромная психологическая ценность, слагающая такую внутреннюю "действительность", которая, при некоторых обстоятельствах, перевешивает психологическое значение "внешней" действительности. В таком случае индивид ориентируется не на приспособление к действительности, а на приспособление к внутренним требованиям.

Архетипический образ обнаруживается в зависимости от состояния сознания в данный момент. Это сопоставление (констеллирование) возникает, с одной стороны, в результате самодеятельности бессознательного, с другой стороны, зависит от состояния сознания в данный момент, причем это состояние сознания всегда пробуждается в связи с ассоциирующимися событиями и явлениями окружающей действительности и реакцией окружающей среды.

Об архетипическом образе можно говорить, когда он обнаруживает заметное совпадение с известными мифологическими мотивами. Тогда образ является, с одной стороны, преимущественным выражением коллективно-бессознательных материалов, с другой стороны - показателем того, что состояние сознания данного момента подвержено не столько личному, сколько коллективному влиянию. Напротив, личный образ (имаго) не имеет ни архаического характера, ни коллективного значения, но выражает лично-бессознательные содержания и лично-обусловленное состояние сознания.

Архетип всегда коллективен, т.е. он одинаково присущ целым народам или эпохам, а главнейшие мифологические мотивы и соответствующие им архетипы общи всем расам и всем временам.

Архетип есть "осадок" в памяти (энграмма), образовавшийся путем уплотнения бесчисленных, сходных между собой процессов. Это есть, прежде всего и с самого начала, "осадок" и тем самым это есть типическая основа формы известного, всегда возвращающегося душевного переживания. Поэтому в качестве мифологического мотива изначальный образ всегда является действительным и всегда снова возникающим выражением, которое или пробуждает душевное переживание, или же соответствующим образом формирует его.

Архетипы содержат в себе биполярную природу, и двойственность сути архетипов легко обнаруживается в сказках: злая мать (мачеха, злая волшебница, Баба-Яга…) и добрая мать (фея, добрая старуха, ведунья…), злая сила (злобный король, злой волшебник, Кощей бессмертный…) и добрая сила (мудрый старец, добрый волшебник, старичок-боровичок…), угнетатель, завоеватель (дракон, змей-Горыныч, Соловей-разбойник…) и освободитель, спаситель (богатырь, добрый молодец, серый волк…), погибельное средство (зелье, отравленное яблоко, мертвая вода…) и чудодейственное средство (волшебный эликсир, живая вода, волшебная палочка…) и т.д.

В жизни мы часто приписываем (переносим, проецируем) на реальных людей в соответствии с их профессиями качества архетипических образов. Например, главе государства чаще приписываются качества злобного короля; няне, воспитательнице, учительнице - доброй или злой матери; врачу - доброго волшебника, мудрого старца и т.д.

Определенные жизненные обстоятельства и вытекающие из них душевные состояния всегда пробуждают из глубин бессознательного соответствующие им архетипы, черты которых проецируются на подходящих для этого окружающих людей или предметы: притеснения со стороны начальства могут вызвать проекцию черт образа злобного короля на конкретного начальника, в результате чего этот начальник будет казаться несравненно более деспотичным, чем он есть в действительности; тоска может побуждать поиск объекта для проекции образа доброй матери, которым может служить жена, любовница, взрослая дочь; болезнь может приводить к переносу на врача качеств мудрого волшебника, обладающего чудодейственным средством в виде лекарства (волшебным эликсиром) или мудрым советом (волшебным словом, заклинанием) и т.д. и т.п.

Карл Густав Юнг (1875-1961) - швейцарский психолог и психотерапевт. В 1906-1913 гг. тесно сотрудничал с Фрейдом, но в последствии отошел от него, создав свой вариант психоаналитического учения - аналитическую психологию. Оказал значительное влияние не только на психологию (в Цюрихе в 1948 г. был создан институт Юнга, а в 1958 - Международное общество аналитической психологии), но и на исследования по проблемам культуры, религии, мифологии, эстетики и т.д.